Эпоха Г.Е.Лозино-Лозинского

25 декабря 2009 г. – столетие со дня рождения выдающегося инженера, ученого и организатора, одного из основных руководителей крупнейшего космического проекта «Многоразовая космическая транспортная система «Энергия-Буран» Глеба Евгеньевича Лозино-Лозинского. В течение 2009 г. журнал «АвиаСоюз» регулярно публиковал материалы о его деятельности, реализованных и неосуществленных проектах.

Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский прожил долгую жизнь в авиации, начав работу в авиационной промышленности еще в первой трети прошлого века. Во время Великой Отечественной войны он работал в ОКБ-155, руководимое Артемом Ивановичем Микояном. Будучи двигателистом по специальности, Глеб Евгеньевич занимался созданием силовых установок всех реактивных самолетов этого ОКБ. В каждом последующем самолете воплощались новые представления и идеи, основным автором которых был, как правило, Лозино-Лозинский.

Представляет интерес самолет И-250, в создании которого в 1944– 1945 гг. он принимал участие. Тогда ОКБ была задана разработка реактивного самолета, однако в стране еще не было реактивного двигателя, пригодного для установки на самолет. Поэтому было решено создать комбинированную силовую установку, в которой поршневой двигатель кроме обычного воздушного винта вращал также и компрессор дополнительного двигателя, обеспечивая необходимое сжатие входящего воздуха перед камерой сгорания. От обычного реактивного двигателя он отличался отсутствием турбины, роль которой и выполнял поршневой двигатель. На этом самолете удалось достичь скорости 825 км/ч, что превышало скорость самых скоростных истребителей того времени более чем на 100 км/ч.

Глеб Евгеньевич принимал участие в создании первого советского реактивного самолета МиГ-9, на котором применена оригинальная компоновка двух двигателей, расположенных рядом в фюзеляже. Этот самолет достигал скорости 930 км/ч.

В конце 40-х годов Г.Е. Лозино-Лозинский совместно с А.И. Комиссаровым спроектировал первую в нашей стране систему дожигания топ-лива за турбиной (форсажную камеру) со стабилизированным фронтом пламени и принудительным зажиганием смеси, которая увеличивала тягу двигателя ВК-1 на самолете МиГ-17 на 25%.

Большой известности и распространения в мире удостоились самолеты МиГ-15, МиГ-17 и особенно МиГ-21, который эксплуатируется во многих странах до сих пор, и его жизнь снова продлевается модификацией оборудования и вооружения. Долгую жизнь этого самолета обеспечила в том числе и силовая установка, созданием которой руководил Г.Е. Лозино-Лозинский.

Эпохальной работой было создание самолета МиГ-25 сварной стальной конструкции с двумя мощными двигателями с тягой по 15 т, рассчитанными на полет на высоте до 25 км при скорости более 3000 км/ч.

Особую сложность при таком большом диапазоне скоростей и высот полета представляло проектирование воздухозаборника, что было успешно выполнено под руководством Г.Е. Лозино-Лозинского.

Во второй половине 60-х годов в ОКБ началась работа по созданию орбитального самолета «Спираль» Глеб Евгеньевич был назначен ее руководителем, впервые в ранге главного конструктора. Позже, в начале 70-х годов, он стал главным конструктором современного скоростного высотного перехватчика МиГ-31.

Когда было решено сформировать Научно-производственное объединение «Молния» с целью создания многоразового орбитального корабля, ло-гичным выбором было назначение его руководителем Глеба Евгеньевича Лозино-Лозинского, имев шего опыт конструкторской работы самолетного и космического направлений и показавшего свои организаторские качества, эрудицию и волю, необходимые при решении столь объемной задачи. Одним из главных направлений работы руководителя было привлечение большого количества смежников и постановка перед ними задач, решение которых было необходимым для успеха работы. Можно уверенно сказать, что только воля Г.Е. Лозино-Лозинского, его понимание и предвидение задач, стоящих перед НПО «Молния» и смежниками, позволили преодолеть многие трудности, решить сложнейшие проблемные вопросы и в конечном итоге создать орбитальный корабль «Буран».

Значительным этапом в деятельности Г.Е.Лозино-Лозинского было формирование концепции и проектно-конструкторская разработка Многоцелевой авиационно-космической системы (МАКС). Здесь последовательно проводилась начатая в проекте «Спираль» главная идея: на базе оптимального объединения передовых технологий ракетно-космической и авиационной промышленности создать качественно новую, экономически эффективную космическую транспортную систему. После ряда научно-исследовательских работ проектирование системы МАКС было начато еще в 1982 г.

Несмотря на то что работы по «Бурану» шли полным ходом, Г.Е. Лозино-Лозинский разработке МАКС уделял очень большое внимание. Благодаря преимуществам подвижного воздушного старта эта система открывает новые возможности в решении широкого спектра задач в космосе. Весь накопленный опыт работ по проектам «Буран» и «Спираль» использовался при проектировании авиационно-космической системы. Одним из решений, обеспечивающих высокий уровень летно-технических характеристик МАКС, стало применение новых трехкомпонентных двухрежимных ракетных двигателей разработки НПО «Энергомаш». В своем выступлении на конференции по случаю 90-летия Г.Е. Лозино-Лозинского 25 декабря 1999 г. Генеральный директор – Генеральный конструктор НПО «Энергомаш» Б.И.Каторгин отметил: «… из главных, из генеральных конструкторов мне наиболее часто звонит Глеб Евгеньевич. Он постоянно озадачивает нас вопросами, мы ему готовим справки, отвечаем, пытаемся помочь в решении многочисленных проблем, которые возникают при создании МАКСа. Я могу заверить от имени нашего коллектива, что двигатель, который заложен в МАКСе, мы сделаем».

Важным направлением исследований были также проекты самолетов схемы «триплан» различной размерности: от шестиместного самолета-такси «Молния-1» до сверхтяжелого двухфюзеляжного самолета-носителя «Геракл», который может в будущем существенно улучшить характеристики МАКС и применяться для воздушной транспортировки разнообразных крупногабаритных грузов на внешней подвеске.

Глеб Евгеньевич также участвовал в качестве научного руководителя в международных исследованиях, проводимых совместно с Украиной и Европейским космическим агентством (темы Ан-225/Хотол, демонстратор RADEM и др.).

Статья подготовлена редакцией журнала «АвиаСоюз» на основе воспоминаний ряда специалистов, работавших под руководством Глеба Евгеньевича – А.С.Башилова, С.А.Микояна, М.И.Осина, М.Р.Либерзона, В.А.Скороделова, В.В.Горбатенко, В.П.Куляпина, А.И.Лукашева и др.

 
Выдаюшийся конструктор – в памяти родных и соратников

 
Глеб Евгеньевич был не только выдающимся конструктором, но и всесторонне развитым, интересным человеком. Предлагаем фрагменты воспоминаний его дочери и соратников, раскрывающих человеческие и профессиональные качества Г.Е.Лозино-Лозинского.

Ирина Лозино-Лозинская, начальник отдела Центра им. М.В.Келдыша:

– Для меня, бок о бок прожившей рядом десятки лет, совершенно очевидно, что отец принадлежал и принадлежит к тем, для кого прочтение сущности явлений в их глубине, неожиданности, сложности и есть смысл, интерес и увлекательность жизни.  Скучно никогда не бывает, кругом так много интересного, движение помогает постоянно думать, изучать, сопоставлять, выстраивать сложнейшие системы; окружающие не мешают: они за пределами внутреннего сосредоточенного познания. Но ближайшие окружающие – семья, встроены в его круг общения, каждый на своей орбите, на своей дистанции от него, который, конечно, всегда глава. Весь быт определяется его жизненными установками, которые направлены ни на что иное, как непрерывное, неостанавливаемое ни на минуту движение к какой-то, ему одному ведомой, цели. И существуя, живя рядом, постоянно чувствуешь этот сгусток его внутренней целенаправленности, завязанной на сотрудников, которых ты сначала вовсе не знаешь, и только потом они обретают свой облик, свое человеческое лицо. Ты начинаешь видеть непрерывно расширяющуюся и успешную деятельность многих, инициируемую рядом живущим человеком, не зная до конца ни ее значимости, ни ее направленности. Эта деятельность непрерывна: даже крупные неудачи, болезни, потери близких не разрушают устремленность, не мешают сосредоточенности, не отражаются на течении семейной жизни.

В доме никто не ходит на цыпочках, не разговаривает шепотом, но никто и не посвящается в ход дел, мыслей. Ты, глядя на эту деятельность исключительно со стороны, только потом со своей жизненной тропы, начинаешь понимать, что на служение познанию (знанию), развитию техники Глебом Евгеньевичем диктаторски призваны многие люди, в том числе и семья. И потому мой отец Г.Е. Лозино-Лозинский – истинный гражданин свой стра-ны – Советского Союза, и мировоззренчески, и деятельно участвовавший в развитии и укреплении ее статуса как мировой сверхдержавы.

Его личность не может не привлекать пристального внимания, его опыт жизни и знания, добытые им в неустанной деятельности, являются общим достоянием, память о нем переживет век его жизни.

Владимир Куляпин, начальник отдела 30 ЦНИИ МО:

– Моя первая встреча с Глебом Евгеньевичем произошла в его кабинете на территории ОКБ им.

А.И.Микояна в 1970 г., куда меня, тогда только еще начинающего младшего научного сотрудника 30 ЦНИИ МО, взял с собой для согласования работ по теме «Спираль» начальник отдела Виктор Александрович Матвеев. Что меня сразу поразило при этой встрече, так это то, что сидевший за рабочим столом человек, а это был Глеб Евгеньевич, был основательно «замурован» в гипс. Гипс, как шапка-ушанка, окутывал его голову и, по-видимому, всю верхнюю часть его тела. Мне сразу подумалось: что же или кто заставляет в таком состоянии держать человека на рабочем месте? Позже, после многих других встреч по совместной работе, я понял, что не внешние обстоятельства, а высокий уровень самодисциплины, ответственности, работоспособности и увлеченности своим делом являются основными движущими силами этого человека.

С первой встречи запомнились такие качества этого человека, которые в дальнейшем только подтверждались: умение четко формулировать и определять пути решения сложных научно-технических проблем, доброжелательно, но твердо и аргументированно отстаивать свою позицию в разрешении спорных вопросов.

Александр Лукашев, начальник отдела 8 ГНИИ ВВС:

– Мое знакомство с Глебом Евгеньевичем Лозино-Лозинским состоялось довольно необычно. В канун Нового 1975 г., а именно 28 декабря 1974 г., командир части А.С.Исаев, в подчинении которого я проходил службу в 8 ГНИИ ВВС, вызвал меня и поставил задачу: до наступления новогоднего праздника вылететь в Москву в ОКБ имени О.П.Сухого и ОКБ им. А.И.Микояна, изготовить силами этих организаций плакаты по составу и размещению оборудования на новейших истребителях, разрабатываемых этими ОКБ. Такая спешка была обусловлена тем, что в первых числах января планировалось проведение конкурсного смотра этих истребителей.

Прилетев в Москву, я сначала поехал в ОКБ им. О.П.Сухого, где довольно оперативно фотографическим способом были изготовлены необходимые плакаты. Повышенный гриф секретности плакатов создавал большие сложности в их транспортировке. Специально выделенной машиной в сопровождении охраны около 13 часов я приехал в ОКБ им. А.И. Микояна.

Генерального конструктора на месте не оказалось, начались мои мучения. К кому ни обращусь, все меня выслушивают и посылают к кому-нибудь другому. Во всех подразделениях в это время уже шла подготовка к встрече Нового года. Положение было отчаянное, к тому же самолет, на котором я должен был вернуться в часть, вылетал в 18 часов. Кто-то посоветовал мне обратиться к Главному конструктору ОКБ им. А.И. Микояна Глебу Евгеньевичу Лозино-Лозинскому. Войдя в его кабинет, я был удивлен тишиной, а за рабочим столом сидит и работает Глеб Евгеньевич, не охваченный предпраздничной суетой. Я представился и коротко изложил суть своей миссии, трудности, с которыми столкнулся, и попросил помощи. Глеб Евгеньевич немедленно позвонил в одно из своих подразделений и отдал распоряжение, чтобы отставили все другие дела и занялись только моим вопросом. Я уже собрался уходить из кабинета, когда он остановил меня и подробно рассказал, как найти нужное подразделение, а также сказал, что после изготовления плакатов он будет ждать меня, чтобы оказать дальнейшую помощь.

Когда плакаты были готовы, я зашел к Глебу Евгеньевичу, показал их ему и стал благодарить за оказанную помощь. Он даже смутился от моего порыва благодарности. Поскольку времени до отлета самолета оставалось совсем мало, я набрался смелости и попросил его позвонить на Чкаловскую и задержать вылет. Он в ответ сказал мне: «Ну конечно, как я сам не догадался об этом», и немедленно позвонил. Была выделена автомашина, доставившая меня на аэродром, и я своевременно прибыл с плакатами в часть.

Особенно ярко талант Глеба Евгеньевича как организатора, ученого и конструктора проявился при создании орбитального корабля «Буран».

Мне, как бывшему руководителю бригады военных испытателей, при проведении горизонтальных летных испытаний аналога ОК «Буран» запомнился такой эпизод. После выполнения очередного полета специалисты испытательной бригады выполнили послеполетный осмотр корабля, а на другой день запланировали подготовку к следующему полету. К девяти часам утра бригада от 8 ГНИИ ВВС прибыла на стоянку ОК «Буран». Каково же было мое удивление, когда я увидел, что около корабля установлены стремянки, технологические платформы и какие-то люди снимают теплозащитные плитки с кормовой части корабля. На мой вопрос: «Что здесь происходит?», Олег Михайлович Сафронов, ответственный от НПО «Молния» за соблюдение технологической дисциплины при проведении всех видов работ на ОК «Буран», ответил, что рано утром ему позвонил Глеб Евгеньевич и дал указание вскрыть теплозащиту в корневой части киля и провести целевой осмотр этой зоны.

Когда специалисты сняли метра полтора теплозащиты, мы стали осматривать это место и остолбенели от неожиданности. На обшивке фюзеляжа и киля были трещины. Сразу подумалось, что мы были в одном шаге от катастрофы. Работы были прекращены, состоялся доклад о ситуации Лозино-Лозинскому. Глеб Евгеньевич немедленно прибыл, лично осмотрел все и провел техническое совещание со специалистами, на котором были намечены мероприятия по усилению корневой части киля. Вскоре были проведены доработки по усилению этого узла корабля.

Мы тогда все были поражены интуицией Генерального конструктора. Как его осенило проверить именно это место, остается загадкой. Очевидно громадный опыт практической работы, высочайшая эрудиция и чувство высокой ответственности лежали в основе этого озарения. Дорогостоящая машина и людские жизни были спасены благодаря вмешательству Генерального конструктора.

Михаил Осин, заместитель генерального директора НПО «Молния» по науке, доктор технических наук, профессор

–  Глеб Евгеньевич еще в середине 1976 г. при планировании работ по изделию 11Ф35, будущему «Бурану», неожиданно для чиновников двух министерств потребовал необычного даже для авиастроения и ракетно-космической индустрии насыщения своей организации новейшей и сверхмощной вычислительной техникой. 

Казались фантастическими его прогнозы неизбежного рывка в области имитационного моделирования и безбумажной технологии, тогда никому не известной. Почти всем в КБ это казалось непонятными причудами, особенно, если учесть тогдашний явно отсталый для авиастроения уровень применения вычислителей в МКБ «Буревестник» и КБ «Молния».

Неожиданным для нас было увлечение Г.Е.Лозино-Лозинского уже после успешного полета «Бурана» вопросами имитационного математического моделирования целевых задач и условий функционирования многоцелевых авиакосмических комплексов. Сначала мы не оценили этой прозорливости Генерального и только сейчас наблюдаем повсюду поворот к стендам виртуального функционирования – к тому, что сейчас называем «электронным полигоном» или «стендом математического моделирования». Г.Е. Лозино-Лозинский последние годы не уставал повторять, что работы по «Бурану» дали надолго образец и пример управления сложными проектами, несмотря на директивные методы контроля.

Марк Либерзон, доктор физико-математических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ:

Имя Глеба Евгеньевича Лозино-Лозинского навсегда вписано в отечественную и мировую историю авиации и космонавтики. Конечно, это связано с реализованными им авиакосмическими проектами, в большей степени – с многоразовым кораблем «Буран».

Меня с Глебом Евгеньевичем также свел проект «Бурана». Мне, тогда аспиранту механико-математического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, было предложено работать по проекту «Буран», вот я и «познакомился» с Глебом Евгеньевичем в одностороннем порядке: я его знал, он меня – нет. Так продолжалось до 1993 г., когда возникла идея провести в Москве Международный аэрокосмический конгресс. Председателем Оркомитета Конгресса согласился стать А.Ю.Ишлинский, в состав Оргкомитета удалось привлечь таких выдающихся людей, как Б.В.Раушенбах, Ю.Н.Глазков, Б.С.Митин и др. Миннауки официально утвердило состав Оргкомитета. Тем не менее, работа по подготовке Конгресса шла с большим трудом и очень медленно, пока у меня не раздался телефонный звонок Глеба Евгеньевича: «Ваша идея Конгресса мне нравится. Приезжайте, будем готовить его вместе». С этого момента все изменилось. Как и на проекте «Буран», Глеб Евгеньевич подключил к подготовке Конгресса практически все научные и промышленные авиакосмические центры страны. Его кипучая энергия и высочайший авторитет «обрекли» Конгресс на успех. К 14 августа 1994 г. в Москву съехалось около 1000 участников  почти из 30 стран. Ведущие аэрокосмические компании, агентства, инженеры, конструкторы, космонавты представили в докладах и на выставке свои перспективные проекты и программы. На заседаниях секций и «круглых столов» развернулись горячие дискуссии. Резонанс во всем мире был такой, что было принято решение проводить Международный аэрокосмический конгресс в Москве регулярно раз в 3 года. В этом огромная заслуга Глеба Евгеньевича.

Тогда же мне посчастливилось еще более тесно работать с Глебом Евгеньевичем: он принял мое предложение занять должность профессора на руководимой мною кафедре «Аналитическая механика» в МАТИ – РГТУ им. К.Э. Циолковского. Годы профессорства Глеба Евгеньевича оставили ярчайший след и на кафедре, и в университете. Его специальный курс по многоразовым космическим транспортным системам не имеет аналогов по тому эффекту и интересу, который он вызвал у слушателей. На первой же лекции студенты и аспиранты разных специальностей МАТИ были поражены своеобразием и оригинальностью подачи материала. На вторую лекцию приехали уже и люди из других вузов Москвы, причем много преподавателей и научных сотрудников. С этого времени в соответствии с расписанием чтения лекций Глеба Евгеньевича приходилось корректировать расписание других занятий в МАТИ: все большее количество людей стремилось посещать его лекции. Аудиторию привлекала не только замечательная манера изложения и интереснейший подбор фактов, но и совершенно необычная, я бы сказал необузданная, энергетика, которую лектор излучал на слушателей и заражал их ею. А ведь в то время возраст Глеба Евгеньевича «перевалил» за 90!

Никогда не забуду наш последний разговор по телефону. Глеб Евгеньевич позвонил мне из больницы и сказал: «У меня неожиданно появилось время. Приезжайте, мы можем поработать над нашей совместной книгой». Присутствовавшие при этом телефонном разговоре – и его коллеги, находившиеся около него в больнице, и я – понимали, что его предложение неосуществимо: он ушел из жизни на следующий день. Но какая ясность мышления до последнего дня жизни, какое неистребимое стремление к деятельности, какая глыба по имени Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский!

Владимир Скороделов, заместитель главного конструктора НПО «Молния:

– Запомнился один эпизод 1989 г., когда на авиасалоне в Ле Бурже гвоздем программы был и орбитальный корабль «Буран», совершивший впервые в мире полностью автоматический полет с посадкой на аэродром, и новый сверхтяжелый транспортный самолет Ан-225 «Мрия». Уникальность этого события заключалась в том, что орбитальный корабль и транспортный самолет выступали в единой связке. Такое событие было подлинным триумфом советской авиации и руководителей этих проектов.

В один из дней перед началом авиасалона в Ле Бурже я, будучи в кабинете Глеба Евгеньевича, оказался единственным свидетелем того, как его первый заместитель сообщил решение министерства послать его (первого заместителя) представлять «Буран» на авиасалоне во Франции. Зная честолюбие Глеба Евгеньевича и его непростой характер, я ожидал взрыва эмоций и чувствовал, что внутри его бушует буря. Но внешне он остался невозмутимым, молча выслушал сообщение и тут же переключился на текущие дела. Но голос его был более резким, чем обычно. Вот так я оказался свидетелем большой несправедливости чиновников в отношении человека, прославившего нашу страну. Но справедливости ради надо сказать, что как в нашей стране, так и за рубежом научно-техническая общественность быстро определила роль Г.Е. Лозино-Лозинского в создании ОК «Буран» и демонстрировала свою признательность.

Глеб Евгеньевич как Генеральный конструктор со свойственными ему энергией и целеустремленностью добивался качественного и своевременного решения всех технических вопросов. Многие испытали на себе его жесткий характер. При этом его можно было переубедить, но не упрямством, а логикой и доказательствами.

Научные интересы Глеба Евгеньевича распространялись значительно шире конкретной авиакосмической техники. Людей с незаурядным мышлением как магнитом тянуло к нему. С ним общался исследователь свойств пирамид А.Е. Голод, Глеб Евгеньевич интересовался свойствами торсионных полей. Я присутствовал при его беседах с директором НИИ «Научный центр» Ю.Н.Дьяковым по технологиям производства полупроводниковых материалов в условиях орбитального полета и с заместителем директора Института биоорганической химии – по вопросам производства высококачественных лекарственных препаратов в невесомости.

Особенно запомнилась его встреча с академиком Р.Ф.Авраменко, директором института, занимающегося радиолокационными системами. Они обсуждали возможность изготовления экспериментального аппарата для создания условий левитации, то есть для исследования проблемы управления силой гравитации. При этом Р.Ф.Авраменко предложил аппарат на грузоподъемность в несколько сот граммов, а Глеб Евгеньевич хотел на три порядка больше.

Валерий Горбатенко, заместитель академика-секретаря Российской инженерной академии, кандидат технических наук:

– Помимо основной работы Глеб Евгеньевич много времени и сил уделял научной и общественной деятельности. Он был действительным членом Международной академии астронавтики, Российской и Международной инженерных академий, Академии авиации и воздухоплавания.

Российская инженерная академия (РИА, вначале – Инженерная академия СССР) была создана в 1990 г. Академией наук СССР, Госкомитетом по науке и технике, Союзом научных и инженерных обществ СССР. Глеб Евгеньевич, будучи одним из основателей РИА, считал, что инженерная академия должна выполнять роль приводного ремня и инструмента для внедрения достижений фундаментальной науки в производство и приумножить научный потенциал отраслевой науки и техники. Для реализации этих задач в марте 1992 г. по инициативе Г.Е.Лозино-Лозинского в инженерной академии была создана секция «Авиакосмическая». Он был избран академиком-секретарем секции и руководил ее работой до конца своей жизни. В январе 2002 г. Общее собрание избрало академиком-секретарем секции генерального директора НПО «Молния» А.С. Башилова. Секция «Авиакосмическая» – одна из наиболее активных в инженерной академии. В течение многих лет секция проводит научно-исследовательские работы по перспективным направлениям развития авиационной и авиационно-космической техники. Проводится большая работа по организации научных конференций, конгрессов и выставок, издается журнал «Авиакосмическая техника и технология».

Олег Богданов, заместитель генерального конструктора АНТК им. О.К. Антонова:

– В 1981 г. Глеб Евгеньевич приехал в Киев на 75-летний юбилей Олега Константиновича Антонова. Я в это время был назначен ответственным на АНТК за тему «МАКС», головным разработчиком которой было НПО «Молния». Мне было поручено сопровождать Глеба Евгеньевича во время его пребывания в Киеве.

Глеб Евгеньевич был не из тех руководителей, которые могут себе позволить расслабиться на юбилейных мероприятиях. Он и приезд к О.К.Антонову использовал для того, чтобы проконтролировать лично ход договорных работ, заключенных НПО «Молния» с Киевским политехническим институтом (КПИ).

Это было время бурного развития вычислительной техники, и на основе вычислительных методов моделирования физических процессов, в том числе и связанных с полетом авиакосмических аппаратов.

В КПИ к этому времени сложилась научная школа по развитию математических методов моделирования, поэтому НПО «Молния» и привлекла ученых КПИ к решению своих производственных заданий, связанных с разработкой авиакосмических систем («Энергия–Буран», «МАКС»). В разговоре со мной Глеб Евгеньевич поделился своим сомнением по поводу правильности использования средств, отпущенных КПИ: «… получим ли мы практическую пользу от результатов их научных разработок, не выльются ли результаты этой работы в «науку ради науки»…».

Меня поразило, что Глеб Евгеньевич, с большим интересом выслушав все доклады и сообщения ученых КПИ, задавал массу точных вопросов, причем очень конкретных, для того чтобы понять, какие результаты НПО «Молния» может применить в своих разработках. Он быстро понял, что результаты малоэффективны и поставил перед учеными КПИ задачу изменить направление работ, чтобы они были полезны в таких сложных разработках, какими были «МАКС» и «Энергия-Буран».

Глеб Евгеньевич бережно относился к расходованию государственных средств и очень переживал, эффективно ли они используются. И это в то время, когда на разработку ОК «Буран» НПО «Молния» правительством были выделены огромные денежные средства по сравнению с суммами, выделенными для КПИ.  Его рачительность как руководителя была видна во всем, что касалось государственных денег.

И еще одна встреча и другой момент, чисто человеческий: на этот раз меня свела судьба с Глебом Евгеньевичем  в совместной командировке в 1989 г. на американский континент. Делегацию разместили в гостинице далеко от города, в районе аэропорта. Расстояние от гостиницы до города – приблизительно 7–8 километров.

И вот в один из дней, когда выдалось свободное время, я решил пройтись пешком в город. И каково же было мое удивление, когда на своем пути я встретил Глеба Евгеньевича, который шел один из города мне навстречу. В свои 80 лет, без сопровождения, в незнакомом городе он проделал этот путь в город и обратно – зачем?

На мой вопрос: «Что Вас заставило одного пойти так далеко? Почему Вы не пригласили пройтись с собой кого-нибудь из нас?» – Глеб Евгеньевич ответил: «Неудобно было кого-либо беспокоить, да и повод был чисто личный: выполнить семейные поручения». И нужно было видеть, как светилось  от удовлетворения его лицо: он выполнил просьбу детей и был очень доволен.